Продолжать писать?
Не буду я больше писать. Нет, точка.
Я пришла на курс подкачать навык. Так сказать, подшлифовать умение. Пишу я релизы для журналистов и физиков. Журналистам релиз нужен как основа для своей заметки, и им проще переделывать текст со стилистическими неточностями: есть место для рерайта. А вот физики — они такие умные! Они порой и русский язык знают неплохо, делают замечания — запятую не там поставила. Вот для того, чтобы эти чертовы физики совсем не затоптали, мне и надо было подкачать навык.
Я пришла на курс подкачать навык. Так сказать, подшлифовать умение. Пишу я релизы для журналистов и физиков. Журналистам релиз нужен как основа для своей заметки, и им проще переделывать текст со стилистическими неточностями: есть место для рерайта. А вот физики — они такие умные! Они порой и русский язык знают неплохо, делают замечания — запятую не там поставила. Вот для того, чтобы эти чертовы физики совсем не затоптали, мне и надо было подкачать навык.
Всегда много читала. В школе на уроках русского за счет этого и выезжала: срабатывало какое-то внутреннее чувство, и я писала более-менее грамотно. А вот на экзамене в 10 классе поплыла, правил совершенно не знала. Ну ладно, решила я, нет у меня способности к языкам. Тем более и немецкий, который в меня впихивали со второго класса, совсем как-то не впихивался. Поступила на физфак.
Ну почему меня всегда притягивала журналистика как атом притягивает электрон! Сначала школьницей я с чего-то решила издавать классную газету. Да, первый шаг, импульс был мой, сознаюсь. А потом понеслось — директор назначил меня редактором газеты летней практики в школе. Тут я струхнула. То есть буквально, почти сразу, я словила «надо бежать». И убежала сажать цветы. Вечером меня нашли и привели к директору. Кураторша практики взволновалась: «За что её? Она весь день честно работала!» «Да, но я ей поручил делать газету, а не сажать цветы», — был строг директор. Чуете? Это не я к ней шла, это журналистика меня к себе тащила.
Дальше — больше. В вузе — студенческая газета, после вуза — рубрика «Наука» в городском журнале. Но способности к словотворчеству по-прежнему не было. Слог был такой, что главный редактор, правившая мои тексты, через каждые полчаса бегала курить, где свистящим шепотом делилась с коллегой-филологиней моими перлами.
А потом я попала в настоящую ежедневную газету, правда, в должности коммерческого директора. И с удивлением познакомилась с настоящими журналистами. Мне, прожившей всю жизнь в Академгородке среди ученых-физиков, было странно, что эти люди тоже называются интеллигентами. Интеллект тут не особо котировался. Это было сообщество каких-то неопрятных во всех смыслах, от одежды до выражения эмоций, людей, которые что-то писали между пьянками и перекурами. Но писали они отлично! Все, кто не писал, в редакции считались людьми второго сорта, начиная с генерального директора. И с этим мы все соглашались. Они могли писать, а второсортная я, увы, нет.
Жизнь на этом не остановилась и подкинула меня выше, уже в роль директора издательского дома. Здесь настиг меня один из страшных страхов директорских. Страшный страх — это знаете что? Это когда такой приснится, то вы просыпаетесь в холодном поту и думаете: какое счастье, что это только сон. Вот что такое страшный страх. И случился он наяву — пришла ко мне главный редактор газеты, на которой мы деньги зарабатывали, и сказала, что уходит в декрет. Вот так! Счастье женское — слёзы директорские!
Пришлось поискать ей замену и найти даму почти шестидесяти лет, ну чтоб без неожиданностей. Но не тут-то было! Поехала дама на задание, легонькое задание, репортаж с летнего праздника — солнце, воздух, красота! А она возьми да упади там с сердечным приступом! И на скорой в больничку. Ужас! Ужас! Не, у нее все более-менее, откачали, прокололи, постельный режим прописали… Ужас… что мне делать-то… газету выпускать надо, её ведь нельзя не выпускать, хоть потоп, хоть пожар — газета должна выйти. Ну и кому? И кто, если не я? Как Павка Корчагин.
Вот так я стала главным редактором газеты, не умея писать. И как ни странно, дело пошло. Врожденные творческие способности помогали находить и придумывать темы, а логическое мышление позволяло легко резать тексты, когда они не помещались на полосе. Я настолько осмелела, что когда захотела переехать в другой город (из Сибири в столицу ни много ни мало) и сменить работу (надоело быть управленцем), даже заявила себя в резюме редактором.
И ведь мне поверили! Взяли на должность научного редактора. Да еще в самый крутой технический вуз страны — Физтех! Стала я править чужие тексты, ну и свои иногда собирать…
Ну почему меня всегда притягивала журналистика как атом притягивает электрон! Сначала школьницей я с чего-то решила издавать классную газету. Да, первый шаг, импульс был мой, сознаюсь. А потом понеслось — директор назначил меня редактором газеты летней практики в школе. Тут я струхнула. То есть буквально, почти сразу, я словила «надо бежать». И убежала сажать цветы. Вечером меня нашли и привели к директору. Кураторша практики взволновалась: «За что её? Она весь день честно работала!» «Да, но я ей поручил делать газету, а не сажать цветы», — был строг директор. Чуете? Это не я к ней шла, это журналистика меня к себе тащила.
Дальше — больше. В вузе — студенческая газета, после вуза — рубрика «Наука» в городском журнале. Но способности к словотворчеству по-прежнему не было. Слог был такой, что главный редактор, правившая мои тексты, через каждые полчаса бегала курить, где свистящим шепотом делилась с коллегой-филологиней моими перлами.
А потом я попала в настоящую ежедневную газету, правда, в должности коммерческого директора. И с удивлением познакомилась с настоящими журналистами. Мне, прожившей всю жизнь в Академгородке среди ученых-физиков, было странно, что эти люди тоже называются интеллигентами. Интеллект тут не особо котировался. Это было сообщество каких-то неопрятных во всех смыслах, от одежды до выражения эмоций, людей, которые что-то писали между пьянками и перекурами. Но писали они отлично! Все, кто не писал, в редакции считались людьми второго сорта, начиная с генерального директора. И с этим мы все соглашались. Они могли писать, а второсортная я, увы, нет.
Жизнь на этом не остановилась и подкинула меня выше, уже в роль директора издательского дома. Здесь настиг меня один из страшных страхов директорских. Страшный страх — это знаете что? Это когда такой приснится, то вы просыпаетесь в холодном поту и думаете: какое счастье, что это только сон. Вот что такое страшный страх. И случился он наяву — пришла ко мне главный редактор газеты, на которой мы деньги зарабатывали, и сказала, что уходит в декрет. Вот так! Счастье женское — слёзы директорские!
Пришлось поискать ей замену и найти даму почти шестидесяти лет, ну чтоб без неожиданностей. Но не тут-то было! Поехала дама на задание, легонькое задание, репортаж с летнего праздника — солнце, воздух, красота! А она возьми да упади там с сердечным приступом! И на скорой в больничку. Ужас! Ужас! Не, у нее все более-менее, откачали, прокололи, постельный режим прописали… Ужас… что мне делать-то… газету выпускать надо, её ведь нельзя не выпускать, хоть потоп, хоть пожар — газета должна выйти. Ну и кому? И кто, если не я? Как Павка Корчагин.
Вот так я стала главным редактором газеты, не умея писать. И как ни странно, дело пошло. Врожденные творческие способности помогали находить и придумывать темы, а логическое мышление позволяло легко резать тексты, когда они не помещались на полосе. Я настолько осмелела, что когда захотела переехать в другой город (из Сибири в столицу ни много ни мало) и сменить работу (надоело быть управленцем), даже заявила себя в резюме редактором.
И ведь мне поверили! Взяли на должность научного редактора. Да еще в самый крутой технический вуз страны — Физтех! Стала я править чужие тексты, ну и свои иногда собирать…
***
Длинная история получается. Что делать, возраст ведь тоже уже предпенсионный. Ой, уже нет, спасибо правительству! Почти всю профессиональную жизнь вокруг писательства проходила. Видимо, придется в конце концов научиться это делать, поскольку конец трудового пути потерялся в туманной дали. В пределах же видимости оказались курсы Тимура Аникина. И рекомендации к ним отличные — «лучшие курсы, которые дадут настоящий практический навык»!
Я смело плюхнулась в них, как летом в воду на мелководье. Практически сразу дно под ногами пропало… Быстрее бы к берегу, по-собачьи, как умею… Вроде читаешь урок — все понятно. А как до анализа текстов дело доходит, даже не своих — чужих, сразу становится непонятно. Вроде вот предмет и тема — чего проще? Примеры хорошие, а до сих пор непонятно, как тему формулировать правильно.
Или разбор текста по фразам из второго урока. 5 волшебных вопросов. Это, кстати, интересной мыслью оказалось. Я всегда анализировала текст абзацами. Так я проверяла, логично ли излагаю. Если же анализировать по фразам, половина из них оказывается хламом, который можно выкинуть. С лидами и натграфами опять всё поплыло: ну не использовали у нас в газете классические лиды (lead с английского — зацепка, улика, привязка). Натграфы тоже не выделяли.
Потом про монеты из четвертого урока — про них как-то интуитивно давно понятно было. А вот про структуру ничего не понятно, ну, кроме временной. Ну где это всё осилить! Не, не смогу море переплыть, ну на фиг, так обойдусь. Какая идея несерьезная у меня была — между делом научиться писать, нереальная просто. Но процентов двадцать все-таки понятно было. Обычно я как-то больше понимаю, когда учусь. Может, потому что практики разбора текстов мало? Или просто я хотела навык подкачать, а тут надо вкалывать по-серьёзному?..
Может, поставить себе цель — научиться писать?
Призову для этого все свои лучшие качества: в первую очередь, интеллект. Нет задачи, которую не решит человек с мозгами. Недюжинные интеллектуальные усилия потребуются, чтобы освоить материалы курса! Надеюсь, моих хватит…
Во-вторых, конечно, практика — писать и писать. Ну это от меня не уйдет, сейчас для меня это деньги. Больше пишу — больше денег. А деньги я тратить люблю. Значит, стимул есть.
В третьих, упёртость. Если я цель ставлю, то обычно её достигаю. Но работы, судя по курсу, непочатый край, пахать нужно отсюда и за горизонт. А ведь могла бы почивать на лаврах прошлых заслуг, так нет, придумала себе новые цели. И теперь назвался груздем — соответствуй. Арбайтен, Таня, арбайтен!
Все-таки я научусь писать…
Я смело плюхнулась в них, как летом в воду на мелководье. Практически сразу дно под ногами пропало… Быстрее бы к берегу, по-собачьи, как умею… Вроде читаешь урок — все понятно. А как до анализа текстов дело доходит, даже не своих — чужих, сразу становится непонятно. Вроде вот предмет и тема — чего проще? Примеры хорошие, а до сих пор непонятно, как тему формулировать правильно.
Или разбор текста по фразам из второго урока. 5 волшебных вопросов. Это, кстати, интересной мыслью оказалось. Я всегда анализировала текст абзацами. Так я проверяла, логично ли излагаю. Если же анализировать по фразам, половина из них оказывается хламом, который можно выкинуть. С лидами и натграфами опять всё поплыло: ну не использовали у нас в газете классические лиды (lead с английского — зацепка, улика, привязка). Натграфы тоже не выделяли.
Потом про монеты из четвертого урока — про них как-то интуитивно давно понятно было. А вот про структуру ничего не понятно, ну, кроме временной. Ну где это всё осилить! Не, не смогу море переплыть, ну на фиг, так обойдусь. Какая идея несерьезная у меня была — между делом научиться писать, нереальная просто. Но процентов двадцать все-таки понятно было. Обычно я как-то больше понимаю, когда учусь. Может, потому что практики разбора текстов мало? Или просто я хотела навык подкачать, а тут надо вкалывать по-серьёзному?..
Может, поставить себе цель — научиться писать?
Призову для этого все свои лучшие качества: в первую очередь, интеллект. Нет задачи, которую не решит человек с мозгами. Недюжинные интеллектуальные усилия потребуются, чтобы освоить материалы курса! Надеюсь, моих хватит…
Во-вторых, конечно, практика — писать и писать. Ну это от меня не уйдет, сейчас для меня это деньги. Больше пишу — больше денег. А деньги я тратить люблю. Значит, стимул есть.
В третьих, упёртость. Если я цель ставлю, то обычно её достигаю. Но работы, судя по курсу, непочатый край, пахать нужно отсюда и за горизонт. А ведь могла бы почивать на лаврах прошлых заслуг, так нет, придумала себе новые цели. И теперь назвался груздем — соответствуй. Арбайтен, Таня, арбайтен!
Все-таки я научусь писать…
Татьяна Небольсина, апрель 2019.
Заглавная иллюстрация — Oksancia / Shutterstock.
Заглавная иллюстрация — Oksancia / Shutterstock.
Впечатления Анны Витман, выпускницы Тимуроки-курса.
«Если ты нашел в море судно без единой живой души, то можешь его себе присвоить, это будет легально».
История о том, как Коля медитировал..